SV - Вкус тишины [03:25]. St1M - Вкус Тишины (Припев) [00:42]. Здесь у вас есть возможность скачать или прослушать понравившийся вам трек 'вкус тишины'.. Евгений Трубицин «Обучение тишиной » существование и вернули, казалось бы, навсегда потерянный в детстве, вкус жизни. Скачать книгу / файл. Download Скачать Palaraga - Мой город не спит музыка и слова: Мой город больше не спит. Вкус тишины - одиночество. Куплет2.
Вкус тишины - http:// (по этой ссылке нужна регистрация, можно попробовать скачать .
Palaraga: Palaraga - Мой город не спит. Download Скачать. Palaraga - Мой город не спитмузыка и слова: Сергей Пришвин.
Вистанция Вкус Тишины. Parkour0071. SubscribeSubscribedUnsubscribe 2424. Loading Loading Working Add to.
Куплет 1: Время не спит. Небо кипит, испаряя солнце. Раскинулась ночь в неонах витрин. Город застыл. Пустые мосты. В паутинах улицразвозят огни потоки машин. Припев: Мой город больше не спит.
Мой день теперь только ночь. Мой город больше не спит. Вкус тишины - одиночество. Куплет. 2: Шум и такси. Где- то свистит полуночный поезд. По стенам седым, спускается ночь. Клубы и стиль - шанс упростить одинокий поиск.
Торопит внутри, жаланья огонь.
Альберт Санчес Пиньоль В пьянящей тишине. Здесь Вы можете бесплатно скачать или прочитать он- лайн книгу "В пьянящей тишине" автора Альберт Санчес Пиньоль. Скачать книгу "В пьянящей тишине" бесплатно. Аннотация. На богом забытый острой в Антарктике приезжает новый метеоролог. И обнаруживает, что его предшественник бесследно исчез.
Единственный обитатель острова – смотритель маяка – молчит, явно что- то скрывая. Но вот наступает ночь.. Первая в череде безумных ночей! Он должен выжить. Не сойти с ума. И понять, что это за странное существо, с которым столкнула его судьба? Отвратительный монстр?
Или самая прекрасная и желанная в мире женщина? Международный бестселлер! Переведен на 2. 8 языков. Больше 1. 00 недель в топ– десятке самых читаемых книг Европы. Бередящие душу размышления о нашем страхе перед неведомым.
Эль Паис (Мадрид)Сумасшедшая книга… Пришелец из мира, лежащего далеко за пределами того, что принято называть литературой. Ле Монд (Париж)Те, кому «Алхимик» Коэльо показался слишком «плоским», найдут в романе Пиньоля притчу, смысл которой никто не будет преподносить читателю на блюдечке. Штутгартер Нахрихтен (Штутгарт)Искусно выстроенная история двух островитян, которые были вынуждены избавиться от балласта европейской цивилизации… Пиньоль выбирает такой ритм повествования, что читатель просто не успевает перевести дух! Шпигель (Гамбург)Об авторе Альберт Санчес Пиньоль. Родился в Барселоне в 1.
Ученый – антрополог. В пьянящей тишине» – его литературный дебют. Нам никогда не удастся уйти бесконечно далеко от тех, кого мы ненавидим. Можно также предпо¬ложить, что нам не дано оказаться бесконечно близко к тем, кого мы любим. Когда я поднялся на борт корабля, эта жестокая закономерность уже была мне из¬вестна. Однако есть истины, на которых стоит задер¬жать наше внимание, а есть и такие, соприкосновения с которыми следует избегать. Мы впервые увидели остров на рассвете.
Прошло тридцать три дня с тех пор, как дельфины перестали следовать за нашей кормой, и вот уже девятнадцать дней у матросов изо рта вырывались облачка пара. Мо¬ряки – шотландцы спасались от холода, натягивая длин¬ные рукавицы по самые локти. Глядя на их задубелую кожу, невольно вспоминались тела моржей. Для моря¬ков из Сенегала это было настоящей пыткой, и капитан разрешал им смазывать щеки и лоб жиром, чтобы защи¬титься от стужи. Жир таял на их лицах. Глаза слезились, но никто не жаловался.– Вон он, ваш остров.
Взгляните, у кромки горизон¬та, – сказал мне капитан. Я ничего не мог разглядеть. Только всегдашнее холод¬ное море в обрамлении серых облаков вдали. Хотя мы давно плыли в южных широтах, наш путь не был ожив¬лен видами причудливых и грозных форм антарктичес¬ких айсбергов. Ни одной ледяной горы, ни следа плавучих великанов, этих величественных порождений при¬роды. Мы испытывали все неудобства плавания в ан¬тарктических водах, но были лишены удовольствия со¬зерцать величие этих краев. Итак, мой приют будет там, у самого края ледяной границы, за которую никогда не будет дано заступить.
Капитан протянул мне подзорную трубу. А теперь, видите ваш остров? Вы его видите? Да, я его наконец разглядел.
Кусок земли в ожерелье белой пены, расплющенный серыми махинами океана и неба. И больше ничего. Мне пришлось ждать еще час.
По ме¬ре того как мы приближались к острову, его очертания становились все яснее. Так вот каким было мое будущее пристанище: кусок земли в форме латинской буквы «L», расстояние от од¬ного до другого конца которого едва ли превышало пол¬тора километра.
На северной окраине виднелись гранит¬ные скалы, на которых высился маяк. Его силуэт, напоминавший колокольню, главенствовал над остро¬вом. В нем не было никакого особого величия, но незна¬чительные размеры острова придавали ему значимость поистине мегалитического сооружения. На юге, на сгибе буквы «L», было еще одно возвышение, на котором вид¬нелся дом метеоролога.
А следовательно, мой. Эти со¬оружения располагались на двух концах узкой долины, заросшей влаголюбивыми растениями. Деревья тесно прижимались друг к другу, словно стадные животные, пытающиеся укрыться за телами своих сородичей. Стволы прятались среди мха, который поднимался здесь до колен, – явление необычное. Мох. Его поросль казалась плотнее, чем зеленые изгороди в саду.
Пятна мха расползались по коре деревьев, точно язвы прока¬женного, – синие, лиловые и черные. Остров был окружен множеством мелких скал. Бро¬сить якорь на расстоянии менее трехсот метров от един¬ственной песчаной бухты перед домом было задачей со¬вершенно невыполнимой. Поэтому меня самого и мои пожитки погрузили в шлюпку – иного выхода не остава¬лось. Решение капитана проводить меня до берега сле¬довало считать чистой любезностью.
В его обязанности это не входило. Однако во время долгого путешествия между нами зародилась некая взаимная привязанность, какая порой возникает между мужчинами разных поко¬лений. Его жизнь началась где- то в портовых районах Гамбурга, но потом он сумел получить датское поддан¬ство. Самыми примечательными в его внешности были глаза. Когда он смотрел на человека, весь остальной мир для него переставал существовать. Он классифицировал людей, словно энтомолог – насекомых, и оценивал ситу- ации с точностью эксперта.
Из- за этого некоторые счи¬тали его жестоким. Мне же кажется, что внешняя суро¬вость была его способом проводить в жизнь те идеалы терпимости, которые он тщательно скрывал в тайниках своей души. Этот человек никогда бы не признался от- крыто в своей любви к ближнему, но именно ею были продиктованы все его действия. Со мной он всегда обра¬щался с любезностью палача, исполняющего чужой приказ. Он был готов сделать для меня все, что было в его силах. Но кто я для него, в конце концов? Человек, которому до зрелости оставался путь длиннее того, что отделял его от юности, получивший направление на крошечный остров, открытый жестоким полярным вет¬рам.
Мне предстояло провести там двенадцать месяцев в одиночестве, вдали от цивилизации, выполняя одно- образную и столь же незначительную работу: отмечать силу ветра и фиксировать, с какой частотой он дует в том или ином направлении. Эта служба была регла¬ментирована международными договорами в области мореплавания. Естественно, за такую работу хорошо платили. Однако никто не согласился бы жить в такой дали ради денег. Капитан, я и восемь моряков на четырех шлюпках подплыли к берегу. Морякам пришлось довольно долго потрудиться, выгружая провизию на целый год, а кроме того, сундуки и тюки с моими вещами. Множество книг. Я предполагал, что у меня будет достаточно свободного времени, и теперь хотел заняться чтением, на которое в последние годы у меня совершенно не оставалось времени.
Капитан понял, что разгрузка затягивается, и ска¬зал: «Ну, пошли». Итак, мы двинулись вперед по песча¬ному берегу. Тропинка, – поднимавшаяся вверх, вела к дому. Предыдущий его жилец потрудился сделать вдоль тропинки перила. Куски дерева, которые море отполировало и, наигравшись, выбросило на берег, были в беспорядке воткнуты в землю.
Может, кому- то пока¬жется невероятным, но именно эти перила заставили ме¬ня впервые задуматься о человеке, которого предстояло сменить. Это был некий конкретный человек, след воз¬действия которого на природу сейчас возник перед мои¬ми глазами, каким бы незначительным он ни был. Я так подумал о нем, а вслух сказал: – Странно, что метеоролог нас не встретил.
Он дол¬жен быть без ума от радости, что приехала смена. Как это часто случалось во время моего общения с ка¬питаном, едва я произнес эти слова, мне стало ясно, что го¬ворить их было бессмысленно: он уже знал, что я ему ска¬жу. Мы стояли прямо перед домом. Коническая крыша, покрытая шифером, стены из красного кирпича. Сооруже¬ние не отличалось красотой и не вписывалось в пейзаж ос¬трова. Где- нибудь в Альпах его можно было принять за приют в горах, скит в лесу или таможенный пост.
Капитан застыл на месте с минуту, которая показа¬лась мне вечностью, с видом человека, чующего опас¬ность. Я стоял рядом и ждал его решений.
Рассветный ветер теребил ветки деревьев, которые росли по углам дома и напоминали канадские дубы. Ветер был не слиш¬ком холодным, но неприятным. Какая- то странная тре¬вога повисла в воздухе, хотя ничто не говорило об опас¬ности. Пожалуй, нас тревожило не столько то, что открылось перед нашими глазами, сколько то, чего мы не могли увидеть. Куда запропастился метеоролог? Мо¬жет, он занят своей работой где- то неподалеку?
Или от¬правился на прогулку? Постепенно я стал замечать недо¬брые предзнаменования. Окна дома небольшие, квадратные, с толстыми стеклами. Деревянные ставни открыты. Они хлопали. Это мне не понравилось.
Похоже, вокруг дома, прямо под окнами, когда- то был разбит сад. Его граница отмечена камнями, наполовину зако¬панными в землю.
Растений почти нет, словно по саду прошло стадо слонов, вытоптав их. Капитан сделал привычный жест: поднял подбородок вверх, словно воротничок синего мундира вдруг стал ему немного тесен. Потом толкнул дверь. Она откры¬лась со скрипом. Если бы двери могли говорить, этот скрип означал бы: «Проходите, коль вам угодно, я не от- вечаю за последствия». И мы вошли. То, что мы увидели, было похоже на записи в дневни¬ке исследователя Африки.
Казалось, домом овладели пол¬чища тропических термитов, которые сожрали все живое и перепортили все вещи. Крупные предметы мебели оста¬лись нетронутыми. Это была картина не столько разру¬шения, сколько запустения. Дом состоял из одной- единственной комнаты. Кровать. Возле очага кучка дров. Стол перевернут. Кухонная утварь словно испарилась – сам не знаю, почему этот факт показался мне исполненным глу¬бочайшей тайны. Никаких личных вещей моего предше¬ственника тоже не было видно, исчезли и метеорологиче¬ские приборы.
Но этот разор показался мне скорее результатом какого- то странного помешательства, неже¬ли стихийного бедствия. И хотя дом представлял собой весьма грустное зрелище, там можно было жить.
Шум волн явственно доносился до нашего слуха.– Куда поставить вещи господина инспектора ветров и облаков?